Балто: северное сияние |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Балто: северное сияние » Ном » Станция медицинской помощи
Небольшое двухэтажное здание с огромными светлыми окнами. Главный вход для собак закрыт. Наблюдать за больницей изнутри можно через решетку в подвале. Врач живет здесь же, на втором этаже, а на первом - приемный кабинет и аптека.
Отредактировано Жасмин (28-02-2017 15:03:41)
- Позволять людям чесать себя - это что, противозаконно? Ик!
В отличие от Пирата Бакстер пребывал в хорошем расположении духа после общения с детьми. И хотя понимал, что Одноглазого лучше не злить, все равно не мог не отвечать на всякие его язвительные замечания вроде того, что Баки всем подряд подставляет пузо. Кроме того, что-то кольнуло Баки в бедре, и он без задней мысли отвернулся почесать, подставляя едва ли не разъяренному уже Пирату свой незащищенный загривок. Однако бог миловал, но если Пират не укусил Баки в буквальном смысле, ничего не мешало ему сделать это словами.
- Да че я тебе с этим поделаю-то?!
Клыки, оскал, рычание, визг, топот собачьих ног. Пинки, отошедший от телеграфа только на пару шагов, обернулся и прикрикнул, нахмурившись:
- Эй! Бакстер, Пират, а ну фу! Прекратите!
Как тут не повиноваться. Ругань закончилась, едва начавшись, и Бакстер, обиженно прижав уши, отошел от Пирата на значительное расстояние. По другую руку от человека идти было значительно комфортнее. На Одноглазого он старался на смотреть, хмурился и недовольно сопел, время от времени все равно икая, потому что сделать действительно ничего не мог, даже если кому-то это не нравилось.
"Икаю я, видите ли, раздражает этого ишь, чего. Фыр. А меня, может, раздражает, как у него уши дергаются, и вообще он весь сам с этими его охранными замашками. Ррр. Фыр".
Баки не смотрел по сторонам и злобно пережевывал в мыслях только что произошедшую склоку, и потому не замечал, куда они идут, только следил краем глаза за Пинки, чтобы не отставать, да поглядывал под ноги.
"Я же ему за один глаз не выговариваю, а с этим он тоже ничего не поделает..."
- Ик!
"Да чертов ключ! Что б этому Бучу пусто было!"
- Ик!
Наконец они снова остановились. Так и не произнеся больше ни слова, Пинки опять скрылся с глаз, а собаки остались сидеть на снегу, причем Бакстер устроился так, чтобы сидеть, немного отвернувшись от Пирата, но при этом видеть дверь здания, да и вообще иметь возможность оглядеться. Куда это они пришли? И зачем? То же самое, видно, интересовало и Пирата, так что Баки, выдержав паузу, неохотно буркнул:
- Больница. Сюда приходят люди, когда плохо себя чувствуют.
В других обстоятельствах он с удовольствием зацепился бы за этот вопрос и в очередной раз с безнадежным оптимизмом попытался бы показать Пирату, что он хороший и годный, и немало знает, и вообще ничего такой, сошел бы в качестве приятеля. В какой-то момент он даже бессознательно попытался отринуть напускную обиду и мотнул хвостом по привычке, но быстро себя одернул, все еще стараясь соответствовать правилу: "как ты - ко мне, так и я - к тебе". Хотя получалось у него из лап вон плохо, а стоило только вслушаться в собственные слова и соотнести их с фактом того, что Пинки только что вошел в помещение для заболевших людей, Баки и вовсе бросил эту затею. Повернувшись к Пирату, пёс настороженно спросил:
- Это что, получается, Пинки заболел?
Как Одноглазый мог узнать некоторые вещи о городе только от Баки, так и Баки мог узнать некоторые вещи о хозяине только от Пирата или других псов, которые жили на свалке столько же, сколько сам Пират или даже дольше. При Баки человек еще никогда сюда не приходил, но стоит ли предавать этому значения? Мало ли, может, он просто понюхаться с кем-то приходит, как и на телеграф.
- Или у него там знакомые?
Хотя последним предположением Баки скорее стремился успокоить самого себя, потому что знал: не каждый человек, который приходит в это здание с красным крестом, уходит оттуда живым.
Пёс дернул ушами и повел носом. Из приоткрытой двери медицинского кабинета тянуло резкими запахами лекарств, гадкими запахами. Баки сморщился и снова икнул. Обида на Пирата прошла так же быстро, как и образовалась, и вот он снова готов был лезть к нему с расспросами, даже зная, что получит в лучшем случае короткий чеканный ответ.
Но на этот раз Пинки вышел довольно быстро - Баки еще не успел решиться снова завалить Пирата вопросами вслух, а только формулировал их мысленно. Пес отвлекся, когда хозяин коротко свистнул, подзывая собак, и молча направился дальше. Поникший вид, больничный запах, осевший на одежде. В свободной руке Пинки сжимал небольшую бутылку из темного стекла.
Баки потрусил следом и, кивнув на бутылку, спросил у Пирата, что это такое.
"Значит, Пинки заболел? - одновременно с Бакстером Пират спросил сам себя. Псу, свято верившему во всесильность людей и своего человека в частности, было очень не комфортно от мысли, что хозяин вдруг мог почувствовать себя дурно. Даже если это небольшое недомогание. - Простыл? Съел чего-нибудь плохого? Зубы болят? Лапы ломит? - разумеется, ни Пират, да и никто из собак не могли знать и понять, как функционируют двуногие, так что пес примерил на Пинки все знакомые ему собачьи недуги от коликов и поноса до ушных клещей. - Но может и знакомые у него здесь, да. Зашел, потому что по пути. Сегодня утром он был бодр и счастлив, и мы ведь даже играли с ним... Как весело было, и он улыбался, и был ласковым, а потом пришел этот... Что, если я просто не заметил за ним чего-то, отвлекшись на Бакстера? Вот, один вред от него!" - Одноглазый мотнул головой, стараясь выбросить из нее дурные подозрения на счет хозяина, так что помедлил с ответом.
- Может и знакомые. Пока мы были с ним вдвоем, все было прекрасно, - буркнул он наконец, недовольством прикрывая в голосе беспокойство, избавиться от которого все равно не удалось.
"И нам было хорошо, а ты пришел и все испортил", - мысленно продолжил пес и смерил Баки уничтожающим взглядом, оскалившись.
Злиться, рычать, упрекать - сейчас Пирату было куда легче обвинять Бакстера во всех бедах, переживая остатки негативных эмоций этого дня и вспоминая прошлые обиды, чем размышлять на тем, что случилось с хозяином и почему он, такой понурый после визита на телеграф, зашел в здание с красным крестом. Пират даже подумывал вновь куснуть дворнягу, пока человека нет рядом, но не успел - Пинки вышел довольно скоро.
"Повезло тебе", - про себя Одноглазый все еще продолжал цедить яд, хотя спокойно двинулся следом за бездомным, когда тот подозвал собак свистом. На бутылку он тоже обратил внимание, и продолжать отвлекаться на ненависть к Баки из-за этого стало сложнее.
- Он это выпьет. Сперва ему будет грустно, затем весело, а потом он уснет. Может, это такое лекарство от грусти, - как знал, так и сказал Пират, не глядя на Баки, а гипнотизируя бутылку, болтавшуюся над его головой в руке Пинки. Лекарство от грусти - что еще взять с собаки? А впрочем, Одноглазый был не так уж и далек от истины.
Иногда бездомному человеку действительно требовалось "лекарство от грусти". Примерно раз в месяц или два он приходил на телеграф, чтобы узнать, нет ли телеграмм или переводов до востребования на имя Джонатана Пинкертона - так на самом деле звали Пинки. Когда оказывалось, что нет, он на самом деле падал духом. Надежда, которую человек подолгу и скрупулезно собирал целый месяц, рушилась; он вновь ощущал себя раздавленным и одиноким. Употреблять настойку, которую бездомный купил в аптеке, рекомендовалось по столовой ложке перед едой при проблемах с пищеварением, тревожности и в общем для поддержания иммунитета, но ни один из этих пунктов не относился сегодня к Пинки. Лечиться он не хотел, сегодня он хотел только выпить, и для него эта настойка была самым дешевым спиртосодержащим веществом.
Дорога от станции медицинской помощи до свалки была не такой уж длинной, но Пинки шел очень медленно. Казалось, он устал настолько, что сейчас остановится и осядет на снег рядом со своими четвероногими друзьями. Пару раз он действительно останавливался, запыхавшись, перекладывал доски на другое плечо. Пират тоже останавливался, тыкался носом ему в бедро, топтался на месте, но Пинки по-прежнему неохотно обращал на собак внимание - он был весь в своих тяжелых мыслях. Уже недалеко от свалки он убрал маленькую бутылку во внутренний карман пальто и запахнул его поплотнее, чтобы не делиться этими тремя глотками с товарищами, а при удобном случае употребить в одиночестве.
Как только впереди показались старый грузовик, дырявые бочки и покосившийся сарай, Пират побежал впереди всех, заливаясь громким сигнальным лаем - так он оповещал своих, что вернулся на пост, и предупреждал возможных притаившихся чужаков, что лучше им убираться подобру-поздорову.
Он очень хотел побыть сейчас с Пинки. Хотел утешить его, показать, что рядом, любит его и никогда не оставит, но долг есть долг, и кроме Пирата никто его обязанности выполнять не станет. Он и так упустил многое, расхаживая тут по окрестностям. Ох уж эти прогулки, ох уж эти игры! И если бы от начала до конца все это время Одноглазый был с хозяином наедине, он бы не сожалел о том, что оставил свой пост, не сожалел ни минуты. Но надо же было явиться этому Бакстеру, будь он неладен! Еще и смеялся над ним тогда, при Норме, и потом с этими детьми... рядом с игривым Баки Пират выглядел злюкой и дураком. И вновь псу немного полегчало, когда отправившись обходить свалку, он мысленно поливал грязью своего недруга, а не тревожился о том, что случилось с Пинки и почему он взял в доме с красным крестом лекарство от грусти.
Ном, главная улица --->
Тень следовала за человеком, всё время держась позади на одном и том же расстоянии. Не было желания приближаться к нему, показывая свою заинтересованность, но в то же время как раз эта самая заинтересованность не давала чёрной прекратить это преследование. По пути им попалось несколько человек. Может быть, если бы действие происходило месяца на три-четыре раньше, то они скорее всего попытались бы прогнать наглое животное, чересчур часто попадавшееся им на глаза. Но к настоящему времени жители Нома уже успели смириться с полнейшим равнодушием лесной гостьи к подобным действиям — она так же регулярно продолжала появляться в городе. Впрочем, приручаться лисица тоже не проявляла особого желания, так что в конце концов жителям ничего не оставалось, кроме как примириться с её присутствием и обращать на чёрную не больше внимания, чем на тех же бродяг.
Через несколько минут человек и лисица приблизились ко входу в больницу. Первый сразу же вошёл внутрь, скрывшись за массивной дверью от своей преследовательницы. И так как дверь эта являлась для неё непреодолимым препятствием, то лисице ничего не оставалось, кроме как найти себе либо другой объект для наблюдения, либо вообще другое занятие. Тень несколько секунд неподвижно стояла перед входом, словно чего-то ожидая, хотя и сама даже смутно не представляла, чего именно.
Может быть… Джеймса? Хоть он и давно уже покинул это место и жил на другом конце города, но почему-то сохранившаяся привычка всё равно периодически давала о себе знать.
"Ладно, хватит глупостей."
Лисица слегка поморщилась. Если воспоминания о человеке и вызывали у неё что-то, то только раздражение. И в первую очередь на саму себя, потому что Тень на самом деле не знала, как относиться к подобным мыслям. Наверное, с иронией? Ведь чем же ещё, как не этим словом, можно описать сложившуюся ситуацию? Один из друзей теряет память, а второй, помня всё, не может рассказать об этом по не зависящим от него причинам. Конечно, никто не отменял возможность для них подружиться заново, но Тень всё равно понимала, что это будет не то. Того человека, который когда-то спас её, с которым она так много странствовала, теперь попросту не существует. Тот человек — другой. Внешне они похожи, но без этих воспоминаний между прежним и теперешним Джеймсом ложилась огромная пропасть, через которую уже не перекинуть никакой мост.
Дальнейшие размышления были прерваны ритмичным хрустом снега под чьими-то быстрыми шагами. Тень оглянулась, затем быстро скользнула за крыльцо и притаилась. Почему-то именно в этот момент ей не хотелось попадаться на глаза кому-либо. Тем более человеку.
Тем временем шаги слышались всё отчётливее, приближаясь к тому месту, где лежала лисица. Возможно, этому человеку что-то понадобилось в больнице? Но нет: вместо хлопка двери чёрная услышала стук, как будто на деревянную поверхность упало что-то не очень тяжёлое, а затем шаги так же быстро удалились от крыльца и вскоре потерялись среди прочих фоновых звуков.
Подождав несколько секунд, Тень осторожно выглянула из своего укрытия. Рядом никого не было, но на ступеньках перед входом в больницу появилась коробка. Лисица заинтересованно потянула воздух носом. Запахи почти ничего не сказали ей: сильнее всего чувствовался дух замёрзшего дерева, который перебивал все остальные ароматы, которые можно было бы почуять с такого расстояния. Но подойти ближе чёрная пока что не решалась, хотя и понимала, что вряд ли тут может быть что-то страшное.
Поставленная на крыльцо коробка, кроме того, что пахла замерзшим деревом, почти сразу начала скулить и шуршать. Как только грубо сколоченный ящик стукнулся о старые доски пола рядом с дверью, неплотно закутанные в газетные развороты и рваные тряпки щенки, являющие собой содержимое ящика, тут же принялись выбираться на свободу, ворча и перекликаясь. Первым из всех, изорвав бумагу и изрядно пожевав свой угол ткани, из кокона выбрался серый щенок - ну точно волчонок. Не дожидаясь остальных, он попытался немедленно выбраться из ящика, с грозным рычанием кинувшись на шершавую стенку. Однако та оказалась слишком высока для него, и щенок сразу же упал навзничь.
- Эй! Эй, эй! - протяфкал он. - Эй, куда вы ушли? Верните нас назад! Эй!
Взволнованный щенок в два прыжка пересек ящик и, не обращая внимания на недовольные окрики своих сестер и братьев, все еще копошащихся в газетах и тряпках, забрался на противоположенную стенку прямо по их головам. Впрочем, даже так все, что он смог - это только разглядеть мир вокруг себя, не различив в непостижимо огромном количестве мелькающих цветных пятен то единственное, которое принесло сюда их всех. Не то чтобы на улице действительно было слишком людно, но ни он, ни другие щенки никогда прежде не выходили за пределы родного дома и вообще видели только лишь одного-двух человек за всю свою жизнь. От досады щенок злобно прикусил внушительный отрыв желтой бумаги, крупная надпись на котором гласила: "щенки бесплатно в хорошие руки".
В этот момент опора вдруг пропала из-под лап серого щенка, и он, пискнув, свалился обратно в ящик.
Большинство щенков к этому времени уже выбрались из оков и теперь сидели, слепо щурясь от яркого утреннего света и слегка дрожали от непривычного холода. Никто из них не понимал, что происходит и не представлял, что жизнь их никогда не вернется в прежнее русло, а тепло и запах матери, пока еще болезненные свежие в памяти, скоро сотрутся из нее навсегда. Тишина продолжалась недолго, а потом, непонимающе глядя друг на друга, щенки, начиная, конечно же, с девочек, принялись слезно скулить, ожидая, пока на зов их откликнется та, кто в мгновенье ока прекратит весь этот ужас.
- Мама...
- Мама?
- Где мама? Мама!
Серый щенок, поднявшись на лапы, сел, тряхнув головой, и растерянно замолк, гладя на напуганных сестер и братьев. Что произошло? Почему они здесь? Когда они вернутся домой? Здесь холодно и слишком ярко, здесь не известен ни один запах. И почему, в конце концов, никто, абсолютно никто не спешит откликнуться на зов?!
- Мама?..
Кое-что всё же произошло. Тень едва тронулась с места, но почти сразу же снова замерла, заметив высунувшегося из коробки щенка. За несколько секунд, в течение которых он, по-видимому, пытался найти кого-то среди тех, кто был в это время на улице, лисица так ничего и не предприняла. Она продолжала стоять неподвижно после того, как голова щенка снова исчезла в коробке. И даже тогда, когда внутри начал подниматься тревожный писк, лисица сдержала инстинктивный порыв сразу же броситься к источнику звука. С таким Тень раньше никогда не сталкивалась, и теперь уже её колебания были вызваны не столько осторожностью, сколько непониманием происходящего и, следовательно, степенью уместности тех или иных действий сейчас. Что, если так и надо? Это ведь человек поставил сюда коробку, а опыт научил чёрную не удивляться никаким действиям двуногих существ. Даже если они кажутся бессмысленными, необоснованными или вовсе абсурдными.
"Да, но… Щенки. Бросить. Вот так вот просто. Почему?"
Если бы лисица каким-то образом могла научиться читать… Или если бы она прожила в Номе немного дольше, чтобы знать повадки местных людей, то давно бы уже поняла, что к чему. Но получилось так, как получилось: в новой для себя ситуации Тень оказалась без того минимального багажа знаний, который мог бы подсказать ей, что нужно делать. И нужно ли вообще.
"Может, ну его?"
Лисица попыталась было повернуться, чтобы затем переместиться как можно дальше от странной коробки с её непонятным содержимым, но плач детёнышей (пусть они и были совершенно другого вида) действовал на чёрную, словно мощный магнит. Хотя и по направлению к ящику двигаться было едва ли не труднее, чем от него — это Тень поняла, когда наконец сдалась и решилась приблизиться к нему. Соотношение размеров коробки и роста лисицы позволяло последней заглянуть внутрь и увидеть растерянных, трясущихся от страха и холода щенков.
- Эй… Эй, вы.
Ни разу не имея собственного потомства, Тень совершенно не представляла, как правильно разговаривать с напуганными детёнышами. Разве что инстинкты подсказывали о необходимости их успокоить: ведь если бы дело происходило в дикой местности, то на плач мог прибежать какой-нибудь хищник, и тогда…
Хотя стоп, они же в городе.
"Но тем не менее."
Слова удавалось подбирать с трудом, в том числе и из-за множества мыслей, по-видимому, решивших по случаю устроить дебош в голове лисицы.
- Всё в порядке. Не нужно волноваться.
Да, конечно. Быть брошенным на холоде в какой-то коробке - это же в порядке вещей. В нос забивался ещё не выветрившийся запах молока. Приятный запах. И он наверняка бы вызвал у чёрной серию воспоминаний, если бы она решительно не захлопнула эту часть сознания, приказав себе сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас.
Стараясь говорить как можно более успокаивающим тоном, Тень спросила:
- Вы можете сказать, что случилось?
Скорее всего ответ будет отрицательным, но вдруг? Да и надо же с чего-то начинать, если она хочет хоть немного разобраться в происходящем.
Вы здесь » Балто: северное сияние » Ном » Станция медицинской помощи
